Немного поэзии

[П.Р.]

В летний день я шёл родной сторонкою
Меж дубами древними, былинными.
Слушая синицы песню звонкую,
Небоскрёбами любуясь муравьиными.
Воздух свеж под крышами тенистыми
Здесь не страшен норов солнца жгучего.
Редкий раз кусочек неба чистого
Средь листвы мелькал прозрачным лучиком.
Расступились вдруг кусты зелёные
Позади леса, прохлады полные.
И открылись дали оголённые,
Дали жуткие и тягостно-безмолвные.
На пять вёрст полянами просторными
Пепелище разлилось остывшее.
Иглами обугленными чёрными
Дерева вздымаются застывшие.
Долго брёл я пустошью безликою,
Сапоги покрылись пылью серою.
И с кого ж спросить за зло великое?
Боль земли какой измерить мерою?
Что ж вы чёрной головой качаете
Рощи навсегда осиротелые?
Ни зверья, ни птиц не привечаете -
Лишь коряги да пеньки горелые...
Видно напекло на солнце темечко,
Слышу вдруг в ответ шептанье хриплое, -
Почему настало злое времечко,
Отчего не лес, а место гиблое!
"Год уж слёзы льём мы поминальные,
Без вины пред кем-то виноватые -
Затушить свои костры привальные
Позабыли "дикари" проклятые!
И костры завыли жутким голосом,
Да взметнулись ввысь с горячей удалью,
Нам зелёные спалили волосы,
Превратили руки веток в уголья!
Ведь недавно были мы шумящими,
Норами богатыми звериными,
Трелями соловушек звенящими,
И местами славились малинными!
Стали мы теперь необитаемы,
Лишь стволы чернеют обожжённые.
И стоим мы, пеплом заметаемы,
На виду у всех, как обнажённые..."
Молча слушал я сгоревшей рощи жалобы,
И в груди слезами сердце плавилось.
Здесь разрушен чей-то дом, а стало быть -
Горя на земле ещё прибавилось!

[Катена]

Катя Волкова

Хомячки

Сжав отчаянно кулачки,
до предела, до посинения,
По земле идут хомячки
в неизвестном нам направлении.
Хомячки идут не спеша,
но уверенно, гордо, твёрдо,
Пусть кого-то, быть может, смешат
их бесстрашные лица (и морды).
Ночью прячутся в камышах,
днем выходят в широко поле…
Хомячкам удалось сбежать
из казенной клетки на волю.
Пусть слепит глаза, режет слух
этот мир невозможно новый —
В них бушует и крепнет дух,
боевой такой, хомячковый.
Им диктует: «Смелей держись!»
сила воли и вера в силы.
Хомячки надкусили жизнь,
и она их ошеломила.
Хомячков нещадно несёт
в круговерть прямого эфира…
Им бы только идти — и всё!
Хоть бы по миру, но по миру!
Разорвав былое в клочки,
неизведанной новью бредя,
По земле идут хомячки,
веря в то, что они — медведи!


Привыкаю

это невы… невыно… не-вы-но-си-мо,
это такая личная хиросима,
местный такой апокалипсис… брюс уиллис
здесь не поможет… он зря в этой строчке вылез…

я прилипа… привыкаю… и, знаешь, это
хуже, чем столкновение тьмы и света…
это вообще за гранью добра и зла –
просто проснуться – почувствовать: приросла…

«самость сошла на «нет»... рецидивы редки» –
доктор твердит уверенно и упрямо…
я – не сама, не самая… мама, мама!
я просто самка… я маленькая… я в клетке…

я привыкаю… привыкла уже (куда там!)
к нашим ночам… и нашим совместным датам,
к резкому слову, рукам не то, чтобы нежным,
к бережным ласкам… (исправлено на «небрежным»)

тысяча тридцать шестые по счёту сутки
не вспоминаю я о здравом рассудке…
и от досады не вою… хотя бывает…,
но не болит уже… уже заживает…

принципы, правила…, прочее… - где-то в прошлом, -
даже на солнце есть место дурацким пятнам, -
всё, что казалось глупым, нелепым, пошлым,
вдруг обернулось милым, родным, понятным…

я прорастаю с такой нездоровой жаждой
в каждый его изъян, недостаток каждый…

*плачет..., звонит знакомому палачу*
я не хочу так… (исправлено на «хочу»)


Щекотное

Отчётливо помню: вот я лежу в кроватке…
В кроватище (по моим-то тогдашним меркам)…
И мне не хочется ни сестёр, ни братьев…
Я хохочу, потому что мама щекочет мне пятки…
А потом мы устраиваем торжественную примерку
всех моих розовых платьев…

А вот недавно: мы утром лежим в постели…
Ты мне шепчешь что-то ТАКОЕ в самое ухо…
И слова твои так хорошо щекочутся,
что я чувствую сладкую слабость в своём небезупречном теле…
И голосящий телек начинает звучать издалека и глухо…
И если закрыть глаза – открывать не захочется…

Или вчера: дочка строит какой-то транспорт из кресел, а…
я нападаю на дочкины шёлковые подмышки…
Она смеется и вырывается…
И нам обеим становится так по-дурацки весело..,
как белозубым маме и дочке с обложки книжки «Ваш малыш»…
Или как там она называется?..

Что, если в этом мире, в любом его месте, -
на монмартрах Парижа и в колизеях Рима…
Или даже в Твери на прогулочном теплоходе, -
люди щекочут друг друга, и потом смеются над этим вместе…
Люди щекочут друг друга, и улыбается проходящий мимо…
Люди щекочут друг друга…,
и жизнь проходит…

И, когда на лице для новых морщин не найдется места…
Когда мы станем маленькими уставшими стариками, -
просто в порядке бреда..., как предположение, -
бог (лично или отправит кого-то вместо…)
нас пощекочет своими-щершавыми-мамиными руками…
И… (Странно – здесь обрывается предложение…)

[Martell]

Из интернета

Рассвет приходит к тем, кто видел тьму
Во всём её убийственном величии....
Кто плакал от людского безразличия,
Но безразличным не был ни к кому!
Рассвет приходит к тем, кто был в пути,
Не зная ни усталости, ни лени.
Кто, обессилев, падал на колени,
Но поднимался. Продолжал идти!
И, зажимая волю в кулаки,
Вдруг находил ромашковое поле,
И, задыхаясь от щемящей боли,
Свои ладони прятал в лепестки!
К тем, кто, похоронив свои мечты,
И, помянув их, устремлялся дальше.
Кто смог среди предательства и фальши,
Не растерять душевной чистоты!
Нечаянно в небесной синеве,
Вдруг распахнутся солнечные двери.
Рассвет приходит к тем, кто верил в свет.
Абсурдно, до последнего. Но — верил!

[Martell]

Александр Межиров

Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьет по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.

Недолет. Перелет. Недолет.
По своим артиллерия бьет.

Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали,-
Из окопов никто не уйдет.
Недолет. Перелет. Недолет.

Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопченные дымом.
Надо все-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.

Нас комбаты утешить хотят,
Нас великая Родина любит...
По своим артиллерия лупит,-
Лес не рубят, а щепки летят.

*****************

Объяснение в любви

... И обращается он к милой:
- Люби меня за то, что силой
И красотой не обделен.
Не обделен, не обездолен,
В поступках - тверд, а в чувствах - волен,
За то, что молод, но умен.

Люби меня за то хотя бы,
За что убогих любят бабы,
Всем сердцем, вопреки уму,-
Люби меня за то хотя бы,
Что некрасивый я и слабый
И не пригодный ни к чему.

Добавлено спустя 4 минуты 2 секунды:
Ольга Берггольц

Взял неласковую, угрюмую,
с бредом каторжным, с тёмной думою,
с незажившей тоскою вдовьей,
с непрошедшей старой любовью,
не на радость взял за себя,
не по воле взял, а любя.

[Пелерин]

Баллада поэтического состязания в Блуа.Франсуа Вийон.Отрывок



От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышней я Всех господ.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз - я вижу розы мая.
Долина слез мне радостнее рая.
Зажгут костер - и дрожь меня берет,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
Кому презренье, а кому почет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
Я знаю, что полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
А сколько истин? Потерял им счет.

Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее - час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придает.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

[Пелерин]

Андрей 'Dolphin' Лысиков. Это конец.
Это конец, мама!
Мы стоим на коленях.
Бьются сердца устало
В последних своих откровеньях.
В голову рвутся пули,
Вьют кровавые гнезда.
Мама, нас обманули!
На небе лишь только звезды...

Бремя победы - слабым
За легкость достигнутой цели.
Мы были всегда где-то рядом
С тем, что так сильно хотели.

Нас будет всегда мало
На тысячу - пол червонца,
Но мы бы смогли, мама,
Взорвать, если надо, солнце.

Нам нужно было другое,
Чем жизнь после тихой смерти;
В нас выросло самое злое
На каменном сердце тверди.

Мы защищались, мама,
Мы сохранили души,
Мы выживали упрямо,
Мы становились лучше.

Так хочется жить, мама...
Ведь это бывает однажды,
А мне еще слишком рано,
И я не такой отважный.

Но это конец, мама!
И мы стоим на коленях...
Бьются сердца упрямо
В последних своих откровеньях.
В головы рвутся пули,
Вьют кровавые гнезда.
Мама, нас обманули!
На небе лишь только звезды...

[Пелерин]

Равнодушные
любых профессий
религий
и языков,
представители древних династий
и беспородные,
будьте прокляты,
ныне, и присно,
и во веки веков!
Я желаю вам абсолютно искренне:
будьте прокляты!

В час,
когда земля примеривается
к новой войне,
когда ломятся склады от бомб
и ракеты в небо вгрызаются,
"Наше дело маленькое... - шепчете вы, -
Мы - в стороне...
Мы не вмешиваемся ни во что...
Нас не касается..."

Я не знаю,
как взбудоражить вас
в недрах ваших квартир,
чем растревожить,
какими такими дустами?
Но знаю,
что, если завтра
погибнет
мир,
он погибнет
только по вашей вине,
равнодушные!
И за то, что вы равнодушны
к стонам чужим и словам,
я желаю яростно,
желаю истово и навязчиво,
чтобы сделалось
лично вам,
персонально вам
сегодня же
больно
по-настоящему!
Я хочу, чтобы вы оставались
самими собой,
но чтоб в каждой клетке вашего тела
темно и разбойно
колыхалась боль,
клокотала боль,
извивалась боль!
Чтоб -
молчать было больно!
И чтобы -
стонать было больно!..
Я желаю,
чтоб в ваших глазах
пошатнулся свет,
чтоб наполнились ужасом
ваши секунды и месяцы.
И чтоб вы кричали: "Спасите!!" -
а люди в ответ
пожимали плечами:
"Мы ни во что не вмешиваемся..."

Я хочу,
чтоб судьба стояла у ваших дверей
и смотрела бы, усмехаясь,
что с вами делается...
И да сбудется
это проклятье
как можно скорей!
Пока есть время.
Пока еще мир живет и надеется.

Роберт Рождественский.

[Пелерин]

ЛЕТО В ГОРОДЕ

Разговоры вполголоса,
И с поспешностью пылкой
Кверху собраны волосы
Всей копною с затылка.

Из-под гребня тяжелого
Смотрит женщина в шлеме,
Запрокинувши голову
Вместе с косами всеми.

А на улице жаркая
Ночь сулит непогоду,
И расходятся, шаркая,
По домам пешеходы.

Гром отрывистый слышится,
Отдающийся резко,
И от ветра колышется
На окне занавеска.

Наступает безмолвие,
Но по-прежнему парит,
И по-прежнему молнии
В небе шарят и шарят.

А когда светозарное
Утро знойное снова
Сушит лужи бульварные
После ливня ночного,

Смотрят хмуро по случаю
Своего недосыпа
Вековые, пахучие
Неотцветшие липы.

(Борис Пастернак, 1953)


Добавлено спустя 43 секунды:
***
Среди бесчисленных светил
Я вольно выбрал мир наш строгий.
И в этом мире полюбил
Одни веселые дороги.
Когда внезапная тоска
Мне тайно в душу проберется,
Я вглядываюсь в облака
Пока душа не улыбнется.
И если мне порою сон
О милой родине приснится,
Я непритворно удивлен,
Что сердце начинает биться.
Ведь это было так давно
И где-то там, за небесами,
Куда мне плыть, не все ль равно,
И под какими парусами?

(Николай Гумилев)

[Галка]

***
На улице межсезонье-снежинки с дождями в ссоре..
А мне, наважденье такое,- зачем-то всё снится море!
Солёные запахи с пирса и яркое солнце с небес,
И снова во мне поселился смешливый, лукавый бес!
Какая, скажите, небрежность: сама себя не узнаЮ,-
Смеется из зеркала грешница в ответ на улыбку мою.
И кажется, будто всё можно, - смеяться,шутить и мечтать..
Безудержно, неосторожно - девчонкою снова стать!
И можно быть милой и нежной-ничем не рискуя взамен!
Безумное, жаркое лето!!! Период полуизмен!!!

2003год

***

Стою на краю обрыва,глазами тебя целую..
Люблю!
Когда ты проходишь мимо,-
Окликнуть тебя боюсь!
Я знаю:
На шаг от тебя отступлю-
Сорвусь!

***
,,,,Быть как стебель и быть как сталь
В жизни,где мы так мало можем...
Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
(Цветаева)

Не знаю... отрава, награда,
Жить так - на других непохожей?
Подумать-так больно мне надо
Смеяться в лицо прохожим!..


так... покопалась в прошлом...

[Флешка]

Четвертый год.
Глаза, как лед,
Брови уже роковые,
Сегодня впервые
С кремлевских высот
Наблюдаешь ты
Ледоход.

Льдины, льдины
И купола.
Звон золотой,
Серебряный звон.
Руки скрещены,
Рот нем.
Брови сдвинув -- Наполеон! --
Ты созерцаешь -- Кремль.

-- Мама, куда -- лед идет?
-- Вперед, лебеденок.
Мимо дворцов, церквей, ворот
Вперед, лебеденок!

Синий Взор озабочен.
-- Ты меня любишь, Марина?
-- Очень.
-- Навсегда?
-- Да.

Скоро -- закат,
Скоро -- назад:
Тебе -- в детскую, мне --
Письма читать дерзкие,
Кусать рот.

А лед
Всe Идет.

Марина Цветаева